Г. Шлиман прославился не только за рубежом, но и в России. Дело в том, что он проживал долгое время в Санкт-Петербурге, работая сразу на несколько немецких фирм, а также имея свое собственное дело. По сути, Генрих – немецкий Наполеон, который умудрялся достигать успеха в нескольких делах одновременно. Да-да, сказанное выше – истинная правда. Он добился огромного коммерческого успеха. Живя в РФ, он получил российское гражданство (судя по сохранившимся сведениям, его принятие пришлось на 5.02.1847 г.). В России он стал Андреем Аристовичем, тогда как в Германии он был известен под именем Генрих.

Как известно, у Шлимана с Екатериной Петровной Лыжиной было трое детей – один мальчик и две девочки – Сергей, Наталья и Надежда. Генрих не мог контролировать рост своих детей, так как постоянно был занят делами бизнеса. Несмотря на это, он всегда был в курсе того, что с ними происходит, не отказывал им в подарках и деньгах. Он был редкий гость в огромной квартире, которая находилась в г. Санкт-Петербург по адресу – 1-я линия Васильевского острова, дом 28.

О Г. Шлиман, пожалуй, слышали многие. Если верить всему тому, что дошло до сегодняшнего поколения молодежи, то археолог раскопал Трою, враждовал со всем своим окружением. Он жил в РФ, где даже сменил имя, став Андреем Аристовичем. В течение последующих восемнадцати лет он был подданным РФ. Не стоит вдаваться вглубь биографии великого человека, а остановиться на том, как он изучал иностранные языки.

Прошлый рассказ закончился обсуждением взаимоотношений Шлимана с супругой – Е. П. Лыжиной. Большинство современных исследователей сходятся на мнении о том, что любви между ними не было, а вот расчет со стороны обоих хорошо просматривался. Как бы там ни было, но отношения между ними были и от них родились трое детей. Так как Генрих частенько уезжал с визитами в другие страны, то они переписывались, отправляя друг другу письма. В одном из таких писем Екатерина упомянула впервые о гомеровском эпосе. В нем она попросила «не привозить с собой Гомера». Она отправила такое послание в конце 50-х гг. XIX века. Таким образом, можно сделать два вывода. Во-первых, Генрих стал-таки интересоваться эпохой античности. Во-вторых, это ни в коем случае не говорит о том, что интерес в его душе был и до этого.